Шусс - Страница 5

— Это еще посмотрим, — говорит Дебель. — До сих пор мы имеем мнение только трех человек. Вам не кажется, что этого маловато?

— Не забывайте о заключении лаборатории, — недовольно замечает Лангонь. — Вы меня плохо знаете, если думаете, что я такой легкомысленный.

— Мсье Лангонь, — вступает Берта, — вы работаете над этими лыжами несколько лет, не так ли?

— Четыре года. Не столько над самими лыжами, сколько над пластиком, из которого сделана скользящая поверхность. Мсье Бланкар не желает продолжить?

— Нет, я удовлетворен.

— Тогда возвращаемся. Я все объясню вам за обедом, я замерз.

Священнодействуя, он укладывает лыжи в чехол, словно скрипач скрипку Страдивари в футляр, и мы возвращаемся. Берта берет меня под руку.

— Я заставила совершить эту долгую поездку из-за каких-то пяти минут испытания. Но здесь сезон только начинается, почти нет народа. А я не хотела бы встретить любопытных, которые стали бы удивляться: «А что это у вас на ногах? Оно едет само?» А вокруг Гренобля знакомых зевак хватает. Лыжи правда тебя покорили? Это ты сказал не для того, чтобы сделать нам приятное?..

— Нет, нет, уверяю тебя. Лангонь изобрел потрясающую штуку. Я думаю, вы получили на нее патент?

— Конечно. Но проблема в том, чтобы запустить в серию… Если хочешь, мы могли бы провести вместе вечерок у тебя в Пор-Гримо. А завтра вернемся в Гренобль.

— Но, а как же…

— Не беспокойся о них, они знают, как себя вести. Хотелось бы спокойно с тобой поговорить. Это не нарушит твои планы?

— Нет.

— Ты не собирался пригласить подружку?

— Не говори глупостей.

— Шучу, мне весело. Я чувствую, что мы поймали удачу за хвост. Я проголодалась, а ты?

Дебель занял столик в уютном уголке. Мы садимся, и Лангонь сразу же стартует.

— Все время думаю о нашем деле. Поверьте мне, могут возникнуть трудности.

Он внезапно умолкает, как будто гарсон, принесший аперитивы, — секретный агент, и продолжает понизив голос:

— На мой взгляд, лучше избежать слишком большой огласки, это может повлечь неприятности. Нужно принять некоторые предосторожности. Эти лыжи не для каждого.

Дебель смеется и замечает, что фраза может стать хорошим лозунгом. Лангонь не оценил реплику, он слишком захвачен темой.

— Лучшая политика — завоевать профессионалов, тренеров, инструкторов, всех, кто создает общественное мнение. Если удастся пустить слух, что новые лыжи предназначены для чемпионов, мы победили. И сможем продавать их очень дорого.

— Я не согласна, — прерывает его Берта.

Минутный антракт, подходит метрдотель с меню.

— Что, если попробовать кускус?

Дебель берет дело в свои руки, заказывает на закуску копченую свиную колбасу, что-то вынюхивает в карточке вин, его указательный палец качается над ней, словно лоза в руках искателя подземных вод, решает за всех и продолжает:

— Итак, моя дорогая, вы не согласны?

Дискуссия вспыхивает снова и накаляется. Дебель и Лангонь за ограниченную серию, но продаваемую по высокой цене. Берта скорее склоняется к большой серии, реализуемой по общедоступной цене.

— Что нужно любому новичку? — говорит она. — Лыжи, которые едут быстро. Скорость не должна быть привилегией избранных.

— Забываете о самом важном, — констатирует Дебель. — Невозможно при ваших теперешних возможностях наладить большое производство, широкий сбыт. Понадобится дополнительный капитал и все такое… Что вы об этом думаете, Бланкар?

Я вздрагиваю, потому что в этот момент пытаюсь представить себе, как проводит воскресенье Эвелина. Может быть, она обедает с отцом? Это, конечно, было бы лучше всего. А потом? Кино? С кем? Ей всегда необходима компания. Делаю вид, что размышляю, ковыряясь вилкой в кускусе.

— Вы согласитесь со мной, что крайне неосмотрительно выносить какое-либо решение на основании первого впечатления.

Лангонь резко вмешивается.

— Но, Бланкар, вы могли констатировать, что…

— Извините, но нам не хватает мнения чемпиона. Пока очень хороший специалист, не важно — по скоростному спуску или по слалому, — не изложит нам свою точку зрения…

— А я говорю — нет, — перебивает Лангонь.

— Почему? — сухо спрашивает Берта.

Лангонь выдерживает паузу, отставляет тарелку и надевает очки. Он понижает голос.

— Кто-то может сделать похожие лыжи. Не я один работаю над этим. Я не могу обойтись без сотрудников, лаборантов, без сборочного цеха, короче, безо всей технологической цепочки. Вот почему я повторяю: время работает против нас. Стоит распространиться слуху: «У Комбаз есть что-то новенькое», как сразу конкуренты сунут свой нос. Технический шпионаж на самом деле существует. И сразу появится не менее двух моделей, не точные копии, но с похожей химической формулой… А затем… ну не мне вам объяснять.

Растерянное молчание. Берта и Дебель про себя оценивают ситуацию. Мои мысли, если честно, очень далеко. Лангонь, довольный выигрышем очка, продолжает примирительно:

— Конечно, предложение Бланкара надо изучить, при условии, что мы не будем терять времени. Если признанный лыжник заверит нас, что игра стоит свеч, начнем энергично действовать, прежде всего имея в виду фанатиков, настоящих любителей. Их спрос мы удовлетворить сможем. Успех среди них довершит дело. А там новое оборудование, увеличение персонала, к нашим услугам будут банки, короче, у нас будет все.

Лангонь все время говорит «мы», будто он председатель совета директоров, хотя он всего лишь технический служащий. Но амбиции пронизывают его, словно электрический ток. Может быть, в глубине души он считает, что не дело Берты возглавлять предприятие. Тревога, все время мучающая меня из-за Эвелины, пробудила во мне способность «ощупывать» окружающую атмосферу, если можно так выразиться, воспринимать тончайшие флюиды интимных чувств других людей. На месте Берты я бы не доверял Лангоню. Тем не менее он прав. Я поддерживаю его, но вмешивается Дебель.