Шусс - Страница 35

— В результате мы можем подозревать всех, кто связан с производством этих лыж. Тогда почему не Лангонь?

Именно тогда, дорогой Поль, я оценил действие твоего лекарства. В обычное время я бы был потрясен, оглушен, возмущен. Честный Лангонь! Характер, конечно, дрянной, но неподкупен. Теперь же гипотеза Массомбра меня ничуть не потрясла. А Массомбр продолжал:

— А он в хороших отношениях с мадам Комбаз?

— Естественно, нет. Он так горд своим изобретением, что предпочел бы сам его использовать.

— Тогда я спрошу вас, мсье Бланкар, у кого, как не у него, была возможность мухлевать с «велос»?

— Послушайте, Массомбр, — прервал я, — провоцируя эти несчастные случаи, он шел бы против своих интересов. Лыжи и так под сильным сомнением.

— Позвольте мне закончить. Предположим, что завтра мадам Комбаз будет вынуждена объявить о банкротстве. Кто нам поручится, что Лангонь не перейдет в конкурирующую фирму, где у него будут развязаны руки и где его «велос» под другим именем будут выпускаться огромными партиями? Но я, как и вы, думаю, что с Фелисьена Доша также нельзя спускать глаз.

— Тем более что скоро будут проведены новые испытания.

— А кто ратует за их проведение? — сказал Массомбр после некоторого раздумья. — Уверен, Лангонь. Чем больше мадам Комбаз увязнет во всем этом, тем по более низкой цене можно будет купить ее фабрику… если, конечно и эти испытания потерпят неудачу.

— Лангонь против, — ответил я. — Точнее, он готов изготовить новые лыжи, более широкие и устойчивые.

— Да, но будет ли он этим заниматься? Честно говоря, меня бы это удивило. Скажем откровенно, если есть заговор против мадам Комбаз — а теперь я уверен, что он существует, — Лангонь должен быть первым подозреваемым. Это логично.

— Хорошо, — сказал я со спокойствием, которое меня самого удивило. — Если подозреваем Лангоня, то с ним под подозрение попадает не только Дош, но и, рикошетом, Эвелина, потому что она помогала своему отцу.

— Есть способ это прояснить, — прервал меня Массомбр. — Кто побуждает мадам Комбаз продолжать? Кто толкает ее к краху? Дочь?

— Нет.

— Ваш друг Дебель?

— Нет, на самом деле никто, кроме Деррьена. Но Деррьену я доверяю, кроме того, у него сейчас не слишком хорошие отношения с Лангонем.

— Да, ну и запутанная же история с вашими лыжами. Тем не менее я чувствую, что мы недалеки от разгадки. Слушайте, я пошлю нескольких человек следить за всеми, да, за всеми. Кто платит? Кому это выгодно? В этом моя метода. Как, говорите, зовут нового кандидата?

— Жан-Поль Рок. Он друг Деррьена. Но с ним еще не разговаривали.

— Вы его заранее не подозреваете?

— А! Кто знает?

Массомбр ушел, и тут же из звонка Берты я узнал, что ошибался. Жан-Поль Рок уже представлен Деррьеном, Берта его ждала и просила меня присутствовать при первом разговоре. Там должны быть Эвелина, Лангонь,

Деррьен, Дебель. Испытания стали для Берты навязчивой идеей, и она торопилась.

Все началось сначала: стулья, расставленные вокруг стола в салоне, сигаретный дым, наши похоронные физиономии. Церемония представления не заняла много времени: «Мсье Бланкар… Мсье Рок… Очень рад…» — и далее в том же духе. У Жан-Поля было загорелое открытое лицо, сильное рукопожатие спортсмена, находящегося в прекрасной форме, а список его побед, кратко перечисленных Бертой, показал, что Рок именно тот, кто нам нужен. Двадцать четыре года, член сборной Франции, но готов посвятить нам свое свободное время, чтобы сделать приятное Деррьену. Альбер сразу начал разговор:

— Я вот о чем думаю. И я уже говорил об этом с Лангонем, который со мной согласен. Во-первых, если мы начнем переделывать «велос», это займет недели.

— Именно, — сказал Лангонь. — Я обещал попробовать, но с самого начала понял, что это технически невозможно.

— Во-вторых, — продолжал Деррьен, — я был так напряжен, скован, что вполне мог упасть, пытаясь сделать, как лучше. Я не хочу искать себе оправдания, обвиняя «велос». В-третьих, если поймут, что лыжи, о которых говорили много хорошего, не так уж надежны, «велос-бис» будут заранее дискредитированы.

Молчание. Каждый погрузился в раздумье. Я продолжал думать о словах Массомбра. Деррьен машинально почесывал ногу выше гипса. Все ждали реакции Берты.

— Если я правильно поняла, — сказала она, — вы мне советуете не переделывать «велос» и поручить провести новые испытания мсье Року.

— Совершенно точно, — ответил Деррьен. — Я ему рассказал про все, включая анонимные письма.

— Они меня не испугали, — заметил Рок с милой улыбкой.

— Но, конечно, мы не поедем опять в Изола, — продолжал Деррьен. — У меня есть идея. Жан-Поль прекрасный слаломист. Он хочет выступить через две недели на соревнованиях в Санкт-Морице. Там и испытает «велос». До этого пусть нормально тренируется, не делая никаких заявлений. Если его спросят, он скажет: «Да, это «комбаз-велос», не вдаваясь в подробности. И мы будем в выигрыше, потому что начнут говорить: «Если Жан-Поль поедет на «велос», у Комбаз на этот раз уверены в успехе».

— Альбер меня убедил, — сказал Лангонь.

— Проголосуем, — предложила Берта. — Я начинаю с вас, Жан-Поль. Вы принимаете предложение Альбера?

— Да.

— Дебель?

— Нет.

— Лангонь?

— Да.

— Эвелина?

— Нет.

— Альбер?

— Да.

— Жорж?

— Нет.

— А я говорю «да». Предложение принято. Я его нахожу разумным. Во-первых, я ненавижу терпеть поражения. (Мне показалось, что она посмотрела на меня.) А кроме того, у меня нет выбора. Я принесла досье на «велос». — Берта вышла в соседнюю комнату и принесла толстую папку. — Смотрите, вот цифры, я ничего не скрываю от вас. Видите, в каком положении я нахожусь?